|
|
|
OOЭдит
Пиаф — королева песни. Сотни французских знаменитостей
пели до нее, еще взойдут сотни новых звезд на темном
фоне парижского неба, но Эдит родилась неповторимой.
Тяжелое детство, нищета и болезни выпали ей на долю.
Но в этом маленьком, хрупком и неказистом теле жил огромный
талант и голос мощного диапазона. В личной жизни Эдит
не везло: она всегда страдала от одиночества, она всегда
мечтала о счастье, и эта мечта выливалась в песне.
Наталья
Кончаловская
|
|
|
|
|
ГИМН
ЛЮБВИ
Рассказывает Анри Спад, французский
телережиссер
OOКогда
я думаю об Эдит Пиаф, я прежде всего слышу ее смех и вижу ее руки.
Скользя по черному платью, ее руки как бы касались клавишей невидимого
аккордеона. Или поднимались к щеке, находя там теплоту ласки любимого,
о котором говорилось в песне. Или обрисовывали в воздухе контур
дорогого лица, увлекали любимого в нежном танце «Жизнь в розовом
свете». Луч прожектора, освещавший одинокую Пиаф на огромной темной
сцене, становился все уже и, наконец, останавливался на ее лице,
преображенном любовью.
|
|
|
OOЭта
маленькая фигурка, сутулая и слегка искривленная, выходившая на
сцену робко, угловато, напряженной походкой, приковывала к себе
взоры тысячной толпы, трепещущей, молчаливой, взволнованной еще
до того, как начинал звучать ее голос, голос необъятный, одновременно
глубокий и жалобный.
|
|
|
|
OOСвершалось
чудо. Это было именно чудо, когда хрупкое тело на глазах становилось
сильным, когда голос, порой вибрирующий, находил верный тон, чтобы
проникнуть в тысячи наших сердец, слившихся в единое сердце, которое
вдруг начинало биться в одном ритме с сердцем Эдит.
OOА
смех Пиаф… Он наполнял ее дом, он летал вокруг стола от друга
к другу; иногда летал до рассвета, потому что Эдит растягивала
вечер, отдаляя минуту прощанья — она боялась остаться одна; и
своим громким смехом на самых низких нотах голоса смеялась, откидываясь
на стуле — она будто старалась удержать присутствующих как можно
дольше.
|
|
|
|
OOКогда
она не работала или выздоравливала после болезни, приятели собирались
в ее комнате и, расположившись вокруг кровати, смеялись вместе с
ней.
OOОна любила жизнь и других больше,
чем себя, хотя была прозорлива, а иногда и жестока. Она могла привязаться
к вам сразу и навсегда, если вы доставили хоть малейшее удовольствие
тому, кого она любила. Было истинным удовольствием слушать, как
она говорила о каком-нибудь молодом актере, почти неизвестном, но
в которого она верила: «Как он хорош, этот парень, не так ли?»
|
|
|
|
OOОна
многое давала другим. Или, точнее, она щедро раздавала другим
то, что прежде получила сама.
OOВ
жизни Пиаф было две эпохи. Первая, короткая, относится к
довоенному времени, когда Эдит называли «малышка Пиаф».
Ее открыли, когда она пела на улице, похожая на парижского
воробья: вымокнув под дождем, он садится на окна домов,
где тепло, выпрашивает крошку хлеба — и все-таки чирикает.
Эти воробьи — маленькие братья Гавроша, который называл
их на своем арго «пиаф». Отсюда и произошло сценическое
имя Эдит Джованны Гассьон, дочери бедного клоуна-акробата,
родившейся на улице около автобусной остановки.
|
|
|
|
|
OOВ
эту первую эпоху она училась. И не только своему ремеслу. Не будем
говорить о жизни, жестокой и слишком рано ею познанной. Вспомним
о воспитании духа, интеллекта, о приобретении некоторых культурных
навыков — в этом ее гидом был Раймонд Ассо, автор ее первых песен,
принесших ей успех.
|
|
|
|
|